Охота на Эльфа [= Скрытая угроза] - Ант Скаландис

Я уже успел перезабыть многое из того, что случилось летом, и начал путаться в фамилиях персонажей, точно так же, как в Берлине путался в названиях улиц. Дагестан меж тем уже полыхал вовсю. В Москве грохотали чудовищные взрывы, хоронившие под обломками домов десятки и сотни людей. Стамбульский и даже гамбургский теракты казались рядом с ними несерьезными, опереточными. Короче, полным ходом шла самая настоящая война в России, а параллельно — предвыборная компания. Одно к другому как бы не имело никакого отношения, и это было противно.

Внезапно вспомнилась давнишняя история с нашим увольнением из славных рядов легендарной и непобедимой.

— Дядя Воша, а вот скажите, я ведь так и не спрашивал ни разу, почему нас вышибли тогда из штатных бойцов «невидимого фронта»? То, что не за нарушение Устава, я и сам понимаю.

— Ты удивишься, Крошка, но ответ будет очень коротким. После знаменитой атаки под Бамутом, они там, наверху элементарно наложили в штаны. Испугались всех вас пятерых, но особенно тебя. Непредсказуемый боец спецназа — это страшное оружие.

— Мы — оружие? — удивился я.

— А кто же вы? Смири гордыню. Вы очень опасное оружие, вот и решили держать вас на некотором расстоянии от Конторы. Но уничтожать физически — это было немыслимо — слишком дорогой человеческий материал.

— Значит, вы нас — вот так, — сказал я. — Оружие, материал… Носом в дерьмо и ещё повозили там. А мы-то… Верой и правдой…

— Огнем и мечом, мытьем и катаньем, в хвост и в гриву, — передразнил Кулаков. — С кем ты вздумал считаться, Крошка? С бездушной государственной машиной? Так она не способна на любовь. Ты лучше вспомни, как я к тебе в первый раз приехал.

— Сюда? — решил уточнить я.

— Ну, конечно. Ты ведь, кажется, сразу купил этот дом и решил жить тихо, гончарное дело осваивать, сына растить…

— Было такое, — вспомнил я очень отчетливо. — А вы мне тогда напомнили, что КГБ в отставку не уходит, и работенку предложили. За деньги.

— Ну, и что ты мне ответил? Историческую фразу, ядрена мать: «В гробу я видел ваше КГБ и все его новые инкарнации, но за Россию воевать пойду!»

— Да уж, — ухмыльнулся я. — Прямо политрук Клочков: «Велика Россия. А отступать некуда…»

— Между прочим, — поведал дядя Воша, — ничего такого политрук Клочков не говорил, то есть рассказать об этом было некому. Панфиловцы-то все погибли, а знаменитую фразу сочинил журналист из «Красной звезды» Александр Кривицкий.

— К чему это вы? — не понял я.

— Да так, — пожал плечами Кулаков. — Просто повсюду вранье…

— Кстати, о вранье. Вы знаете, кто заказывал и готовил взрывы в Москве и Волгодонске?

— Конечно, знаю, — кивнул дядя Воша грустно.

— И, конечно, не скажете.

— Конечно, не скажу. Зачем тебе? Чтобы окончательно жить расхотелось?

— О, как! Ну, считайте, что ответили, — покивал я задумчиво. — Неужели и это было нужно на благо России?..

— Дурак ты, Крошка, — только и сказал Кулаков.

Потом достал свой сюрреалистический «Беломор» в блестящей пачке и неторопливо закурил.

— Ладно, — сказал я, миролюбиво меняя тему. — А с экономикой-то у нас что? Разве какой-нибудь серьезный обвал случился после смерти Дмитрия Линевича?

— Да нет, конечно, — сказал Кулаков. — Во-первых, Ахман, узнав, кого взорвали, категорически отказался брать ответственность на себя. Матвеев, разумеется, тоже промолчал. Впрочем, его это не спасло — по берлинским делам Матвеев все равно угодил под суд, и вряд ли теперь избежит тюрьмы. Во-вторых, Бенжамен Харрис, узнав, что деньги из Германии в Россию поступать не будут, увеличил сумму «черного кредита» ровно вдвое. Поэтому доллар устоял. Даже когда Степашина сняли, а Путина назначили.

— Ну, а теракт-то на кого повесили в итоге? — мне было действительно интересно.

— Ни на кого, — сказал Кулаков. — Официальная версия — взрыв газа.

— Мощностью в триста килограммов тротила?

— А какая разница? Знаешь сколько всякого народа понаехало в этот Гамбург после вашего отлета? И представители «Моссада», и Павленко со своей службой безопасности, и англичане, и голландцы, и разумеется, российская внешняя разведка. Потом Мышкин лично прилетел, и даже наш любезный друг Малин из службы ИКС пожаловал. У него, оказывается, за полтора года до наших событий похожая петрушка приключилась — собственный дом в Берлине на воздух взлетел. Без единой жертвы. Тоже «взрыв газа», примерно такой же мощности. И дом, конечно, восстановили быстро. Но так уж вышло, что я случайно знаю, из-за чего этот взрыв случился и кто его готовил. Малин тогда тоже знал, но ни полицию, ни германские спецслужбы туда и близко не пустили. И точно так же теперь. Я-то видел, что Малину очень хотелось наше дело, связанное с Эльфом, побыстрее замять. И что характерно, не ему одному — абсолютно всем, кто туда приехал. А ты говоришь, триста килограммов…

— Ну а дальше что?

— Ничего. Павленко теперь баллотируется в Думу по списку «Яблока». Если не ошибаюсь, Мышкин благополучно примкнул к лужковскому «Отечеству». А Демидов — как всегда среди лидеров «Нашего Дома России», рвался чуть ли не в первую тройку, но потом решил быть скромнее. Ахман, как правильный вор в законе в выборах не участвует, но товарищи по партии его за это сильно ругают. Фарид пропал куда-то бесследно. Говорят, видели его в Австралии. Но это больше похоже на слухи… А кстати, Крошка, как у тебя дела с Австралией?

— Все-то вам расскажи, дядя Воша! — улыбнулся я. — Для начала, и не с Австралией вовсе, а с Новой Зеландией, а потом… Какие там дела? Ну, перевел нам Эльф деньги. Открыл каждому счет в Веллингтоне. А что толку-то? Мы в ближайшее время вряд ли в этакую даль поедем.

— Чудак ты человек! — сказал Кулаков. — Или прикидываешься. В наше время, чтобы деньги со счета снять, никуда ездить не надо. Интернет-то на что?

Я-то, конечно, знал об этом, только не думал, что и дядя Воша знает. Вот и промолчал на всякий случай. Теперь пришлось говорить правду.

— Знаете, в чем дело, Владимир Геннадиевич, — я вдруг назвал его по имени отчеству, как бывало в особо серьезные и ответственные моменты. — Мне не очень хочется снимать эти деньги со счета. Пусть лежат до поры. Если прижмет, воспользуюсь. А так… Слишком много загадок вокруг этого Эльфа. Я даже не уверен, что он погиб. Представляете, что он нам с Циркачом рассказал в последние часы перед смертью? Что он Посвященный. С большой буквы. Что он умирал уже восемнадцать раз. Что он избранный среди Посвященных и возвращается на землю всегда для того, чтобы восстанавливать здесь утраченное равновесие сил и спасать нашу планету от угрозы светопреставления.

Я все ждал, когда же дядя Воша перебьет меня. А он слушал очень внимательно, и кивал, словно мысленно загибал пальцы. Я выдохся и замолчал. И тогда Кулаков вдруг поведал.

— В КГБ… Да, именно в КГБ, потому что до девяносто первого года существовал специальный отдел, занимавшийся этими самыми Посвященными. По-моему, я тебе рассказывал однажды, из какой структуры выросло ЧГУ, да? Наши предшественники всерьез изучали деятельность колдунов, магов, прорицателей и других шарлатанов. А самый секретный отдел в этой лавочке разрабатывал именно Посвященных. Потом, в девяносто первом, его постигла страшная участь: людей уничтожали вместе с документами… Тебе не стоит в это лезть, Крошка. А по поводу Эльфа, я, честно говоря, догадывался, что он Посвященный. И был ещё один человек, который считал так же — Игнат Никулин, но мы оба не решались доложить Форманову о своих подозрениях. Вот так, примерно… А ты думал, генералы все циники и скептики. Нет, брат. Прошли те времена. Умнеем с годами. Мудреем.

Я слушал его совершенно как пришибленный. Потом спросил:

— А кто такой Игнат Никулин.

— Это наш лучший суперагент. Он ещё при Брежневе служил в ГРУ. А потом… Впрочем, это долгая песня. Как-нибудь в другой раз. Я тут на днях прочел все-таки пресловутый «апрельский отчет» Никулина. Ну, прямо, доложу тебе, «апрельские тезисы» Ильича. По значимости. И гриф секретности на нем самый верхний. Но тебе я расскажу вкратце. Потому что такой секрет разболтать невозможно. Если только в сумасшедшем доме. Там поверят. А больше — нигде. Так вот, суть отчета в следующем: Никулин, завладев секретными кодами наших врагов из Америки, попал вместе с ними в так называемую точку сингулярности. То есть в особую точку, где людям открываются вечные истины. А теперь представь себе, какую истину они все вместе открыли. Очень простую: что 31 декабря 2000 года наступит конец света.

— И все? — спросил я.

— И все.

— Что же нам теперь делать?

Кулаков пожал плечами.

— А холера его знает. Даже Форманов в полном ступоре.

— Ну, уж если Форманов в ступоре — это беда!

Мне вдруг захотелось свести все к шутке. В таком количестве чудеса уже не воспринимались.